Покачивающиеся на волнах, остовы кораблей теснили друг друга, пропитанное водами залива, дерево давным-давно потеряло всякие отличительные символы, смылась краска с бортов, истлели некогда реявшие на мачтах флаги, проржавели и ушли ко дну доспехи моряков и их одежды. Даже кости, если их найти и выудить на свет божий, мало о чём скажут расхитителям заброшенных мест – такие же, как всё окружение, померкшие, некрепкие, подёрнутые временем.
То тут, то там, по лижущим песчаный берег волнам, прокатывается на гребне мусор, выносимый на сушу – всё мелочь: стекляшки от бутылок, поднятые водой со дна, куски ткани, не иначе как со стороны города принесённые течением, обрывки водорослей, сколотые ракушки. Кажется, куда ни глянь – всюду запустение, и нет смысла тратить время на призраков давно канувшего в лету прошлого.
Если отсюда когда-то и выходили корабли, то назад они не заплывали.
«Торговая Имперская Компания» – гласила надпись на боку одного из кораблей, будто объясняя присутствие форума и нынешнее запустение в целом. Этой посудине лет не меньше, чем новой Империи, о возрасте остальных «мертвецов» судить было сложно. Поодаль – ещё один корабль, зияющая в боку дыра от старого пушечного выстрела, почерневшее дерево – ничего примечательного, кроме разве что сходен, приставленных к образовавшемуся неестественным путём проходу в трюмы. Доски, одна около другой в количестве трёх штук, выглядели крепкими, и уж конечно появились тут многим позднее, нежели всё вокруг.
Внутри стоял терпкий запах соли, мокрого дерева и еле уловимый – пороха, того самого, который редгардские алхимики почитали за лучшее из своих творений.
Все дома, похожие друг на друга, пусты и не привлекают внимания – на порогах неизменный песок, подоконники пусты, мебели – минимум: люди давным-давно покинули эти места, и не ясно, что послужило причиной. То узкие, то широкие лестницы, на некоторых из которых ещё угадывалась ковровая дорожка, потрёпанная ещё в бытность обжитости дома, скрипели под весом норда, пылили песком, как и всё вокруг. Пустыня мало-помалу скрадывала прибрежные постройки, пожирала, тщилась стереть всякое воспоминание о верфи.
Ни тебе призраков, ни страшных историй – люди покинули свои дома без какой-либо видимой причины, но не бедствие и не проклятие вынудило их искать другого прибежища. Возможно, виной тому бедность, или остановка работ кораблестроения.
Сколоченный второпях табурет казался совершенно неуместным на фоне пустеющих комнат, во-первых, предмет интерьера представлял собою нелепейшее зрелище, будто кто-то, посещая заброшенное здание, принёс его сюда с собой, ведь деревьев вокруг, из которых можно было бы сколотить, не наблюдалось. Во-вторых, выше, на следующем этаже, обнаруживались ещё два таких же и место на полу, занесённое песком и пылью чуть меньше прочего участка пола.
Не далее как через два с половиной шага – почернение, какое бывает, если посреди здания развести костёр, за ним – зияющая дыра, бывшая некогда окном. Стекло неровными осколками рассыпалось аккурат под подоконником.
Упавшая балка чуть было не погребла под собой тощего, но юркого босмера-агента. Собственно, только юркость и спасла Энирфина от повреждений. Зато пыли поднялось – не видать дальше собственного носа!
Закрывая лицо рукавом и моргая, Клинок переждал и осмотрелся. Рушащаяся конструкция – старейшая часть верфи, в которую сунулся эльф, ища подтверждения. Вряд ли заговорщики были склонны к суициду, – подумалось ему, когда он осматривал окружение. – Тут не то что люди, тут птице неудобно!
Однако кое-что он всё-таки нашёл...