Ехидные слова Торбьорна женщина оставила без ответа, жадно всматриваясь в раскинувшуюся перед ней местность. Покрытые белым покрывалом снега холмы, зажатые с двух сторон острым каскадом гор и скованной льдом рекой, они были ее землей. Боуддике неожиданно захотелось расхохотаться, пустить лошадь в дикий галоп, упасть в снег, разгрести его и вцепиться пальцами в почву, рычать, кричать от радости, переполнившей ее нутро. Всю жизнь, с малых лет она не знала родного дома, вчера ночевавшая в захваченном форту, сегодня она пряталась в сырой пещере, что бы завтра зарываться в шкуры прямо на земле. Никогда у нее не было родного угла, как и у всего ее презренного народа – только голые камни. А теперь их мечта, мечта тысяч и тысяч, воплощалась воедино. Да, пусть это не весь Предел, а только его крохотный лоскут, но полгода назад никто не смел мечтать настолько смело. «Даэдра, и где те, кто не верил, что я, я!, Боуддика Красная Вода, приведу своих людей на их земли? Где?!» Женщина придержала пляшущего коня, хотя сама не отказалась бы от поддержки в этот момент. Возможно, ради отрезвления она вернулась вниманием к своему собеседнику, пуская лошадь медленным шагом:
- Слова, достойные мастера-палача. Но вы терзаете мой народ, Тори, потому что вы слишком слабы, что бы подчинить его. Потому что вы боитесь ярости, вы боитесь принять тот факт, что мы отказались от своих земель, от сытой жизни ради борьбы. А сколько вас сидело по домам в ожидании перевеса одной со сторон во время гражданской? Сколько запоздало бежали кричать «виват Ульфрику» и «Скайрим для нордов», а? То-то же, - Боуддика злобно сверкнула глазами, не смотря на медовый тон голоса. Глупо было надеяться, что ричмены после десятилетий борьбы сразу полюбят нордов, будут вместе вокруг костра плясать и с одного кубка пить. Нет, пройдет не один год, подрастет не одно поколение, пока между ричменами и северянами упрочнится мир. Сейчас же одни рассматривают других как поработителей, а вторые первых в роли предателей и варваров. Убийцами и насильниками считают друг друга обе стороны, что было справедливо.
- Мадонах не только моя проблема, Тори. Он, как ты едко заметил, символ, и более заметный, чем моя скромная персона. Для многих изгоев он так же обожествлен, как для нордлингов Его Величество Ульфрик. Вот только в отличие от нордов, которые хоть как-то приложились к культуре, мой народ всего лишь одичавшая свора бродяг и, если честно, я даже боюсь думать, сколько с них сбежит обратно в горы с приходом весны, - женщина вздохнула, направляя лошадь к присыпанному снегом пожарищу. Очевидно, северяне слишком буквально восприняли ее просьбу вернуть земли в первозданном состоянии, стараясь убрать любые следы своей деятельности. И, наверное, создавали трудности изгоям. «Неужели они наивно думают, что нам были нужны их старые халупы? Что мы будем рыдать над разоренными грядками лука и капусты? Х-ха.» Изгои привыкли к трудностям, в отличие от разнеженных нордов, они годами были сам на сам с одной лишь дикой беспощадной природой. Как только она прикажет, с гор хлынут тысячи ее людей, долина вспыхнет сотнями кострищ, запестреет палатками и землянками. Еда? В холмах целые стада диких коз, а под снегом камни покрыты питательным мхом. Одежда? Шкур полно. А там придет весна, и у нее хватит старожилов, что бы научиться заново возделывать земли и возводить жилища.
- Да, это зверье сбежит, как только в горах можно будет пройти, не проваливаясь в снег по колено. Да, останутся вожди, скованные детьми-заложниками. Да, останутся их приближенные, скованные клятвами крови и верности. А еще старики, дети, больные – много я с ними навоюю, как думаете?, - Боуддика опять мерила нордлинга колючим взглядом, нервно шлепая поводьями по ладони. Глупо было ожидать от этого прихлебателя короля сочувствия или желания помочь, он видел в изгоях только врагов, диких зверей, которых проще накормить, чем вырезать, потому и идут с ними на мир. Привыкший к сытой жизни, уверенный в безопасности своих родных, даже сейчас прикрытый охранником, Торбьорн вряд ли особо перенимался ее проблемами. Все так же зло фыркнув, женщина перекинула ногу через седло и, сверкнув бедрами, спрыгнула с лошади в снег. Со сноровкой прокладывая себе дорогу, она быстро добралась до пожарища, преследуя только свою особую цель. Осторожно ступая по обугленному полу, Красная Вода приблизилась к почерневшим камням печи. Даже в холодной, чужой на ощупь кладке было что-то по-домашнему уютное. «Здесь будет мой дом. Мой настоящий дом. С горящим камином, ароматом еды и бегающими под ногами детьми.»
- Поэтому, мой дорогой Тори, мы как раз и беседуем о делах, ради которых мы здесь. Когда я договаривалась с Его Величеством, изгои были стаей без вожака, истощенными, разобщенными, потерявшими цель. Теперь у них опять есть лидер, каким бы слабым и разбитым старостью не был Мадонах. И не только мне, но и Вам надо переживать, норд, - в голосе женщины опять мелькнули нотки неприязни, но очередного выразительного взгляда она не удостоила мужчину. Вытащив тонкий и острый, как шил, нож, Боуддика осторожно поскребла копоть, расчищая нащупанную пальцами неровность. Каменщик, собиравший печь, был видимо скромным и побоялся оставить свое имя в камне, но взамен одарил его символом птицы, распростершей крылья в полете. «Хм. Их божество воздуха. Как наивно полагаться на богов в этом жестоком мире.» Развернувшись, изгой энергичным шагом вернулась обратно к лошади, но не торопилась запрыгивать в седло. Нет, вскинув подбородок, она рассматривала Торбьорна, обнимая руками свои плечи:
- Я хочу знать, когда я смогу повести своих людей на их земли. Вы забираете наших мужчин как поводырей и лазутчиков, их отряды сопровождают ваши дружины, что бы кровью оплачивать сталь оружия и мясо похлебок, которые нам дал Ульфрик. Но их семьи беззащитны перед дикими зверьми и вражескими племенами, со стариков и мальчишек плохие защитники. Потому я спрашиваю тебя, Норд – когда эта долина, эти холмы будут нашими?, - женщина выразительным жестом провела рукой в направлении горизонта.
[NIC]Боуддика Красная Вода[/NIC] [STA]Ярость[/STA] [AVA]https://forumavatars.ru/img/avatars/0013/d1/66/236-1448890794.jpg[/AVA]