- Выйдем на рассвете. Послезавтра.

Где обещанное хартлендское тепло? Откуда ему взяться, беря штаб со стороны Брумы - причуды сиродиильской погоды таковы, что погода в Вэйе запросто может разниться с севером окружной дороги, градусов на десять. А каково наверху Башни-дворца-канцелярии?
Взгляд устремился за мыслью, к верхушке втулки Колеса, где грозно восседал красный дракон, отсюда казавшийся мелкой ящерицей. И на это Дельфина хотела пустить силы Ордена, на поимку покровителей небес, не имеющих ни-че-го общего с истинной целью Клинков.
В одночасье символы потеряли всякое значение: Башня Белого Золота, камень тракта под ногами, подкошенный временем указатель на Бруму, да что, какое значение имеет весь мир вокруг, привычный до головокружения, без имперского дракона. Единой целью и озарением служил пример Тайбера Септима, докончившего путь Ремана. Новый император не сделал ничего, ничего не создал, перенимая у предшественников все, вплоть до манеры поведения. Но ломал знатно - устои, традиции, канцелярию, духовенство, ломал так, что к концу правления, да хранят Императора Девятеро, Империю будет не узнать.
Эшган предупреждал - не Криком правится Империя. Одного статуса Драконорожденного правителю не хватит, а его игры с городками и солдатиками аукнутся в будущем и ни Клинки, ни сами Боги не спасут падающий трон. "Я услышал. Я обдумаю. Я решу", - говорил всякий раз император, а толку! Одни стремились сохранить старую Империю, другие голосили и требовали перемен, боясь Талмора и армий Доминиона, Совет Старейшин дружно ковырял в носу и косился на графов, графы, наигравшись в солдатиков, все пихали на советников, и в этом разладе последнее слово оставалось за Довакином.  Альва не слышит ни Совет, ни аристократию, ни глав орденов, очень похоже, что он и сам не знает, зачем ему Клинки или союз со Скайримом, почему прошлый опыт важен, а перемены необходимы. Желание Драконорожденного сохранить старое и налепить на него новое вгоняло Грандмастера в ужас не меньше, чем новообретенная должность первосвященника за помешательством старого.

Мимо проехал стражник на добром коне, поприветствовал по имперскому обычаю, подавив зевок, двинулся в сторону столицы. Эшган повернулся к Румаре спиной и зашагал по Серебряной дороге.
- Проночевал он ночь в открытом поле, - негромко напевал Айр. - И край перед его смирился волей...
Догнать его, пешего, праздного, не составит особого труда. Забегая вперед, перед отъездом в штаб, Эшган условился с Ано о встрече на тракте до Брумы, под той самой табличкой с направлением. Ни о целях, ни о маршруте Грандмастер не упомянул, поторопился или не счел нужным, тут уж пускай Клинок решает самостоятельно.

Отредактировано Эшган Айр (20.06.2016 16:50:43)

Короткого косого взгляда достаточно для оценки подошедшей. Нет, не все меняется со временем. Если кто-то посчитает, что двое в скромных одеждах, неспешно шагающие по тракту, безо всяких лошадей и со скудным скарбом - последние лица в Сиродииле, он крупно ошибется.
- Поговорить? Смотри вперед, - он указал на горизонт, где простиралось графство Брума, - Хорошенько смотри. 
Для разговоров найдется время в дороге, после - в Бруме. Путь далек, путники не спешат, ретивые кони остались в стойлах, а каретами и возками Айр брезговал с юных лет, предпочитал обходиться ногами.
- Помнишь?
Смотря в сторону Брумы, много воспоминаний приходило, одно скорее другого. Эшган напоминал о безвозвратном, сам зная, что ничего из потерянного не вернуть, кроме пыльных, в большинстве своем искаженных, идеализированных фрагментов памяти. Раньше было лучше - так всегда кажется, когда "раньше" уходит. Каждое поколение сравнивает пришедшее им на смену с самими собой. Их недовольство не изменит эпохи.
- Помнишь, что там находится? На востоке от Белого Прохода, на севере от города, на грани стертых воспоминаний, на краю материального мира.
Трава на обочине шуршала стараниями южного теплого ветра, в отдалении гудел рой отошедших от сна насекомых, от столицы не доносилось ни единого звука. Эшган шел не спеша, широко шагая, на пружинившихся ногах, заведя одну руку за спину, а вторую примостив на поясе рядом с мечом.

Дальше шли молча, каждый при своих мыслях. Всем своим видом Эшган показывал нежелание говорить, все его внимание было обращено внутрь себя. Новонареченный Грандмастером ступал по камню тракта с легкостью путника, не знающего иных страстей, кроме своих собственных, не ведал о грузе ответственности - да какой там, по взгляду со стороны он и думать не думал ни о каком ордене, его будущем, не казался отягченным неприятными думами и заботами, которые, как сельдь в бочке, должны бы ютиться в мозгах высоко взлетевшего. А тот же с благоговением смотря вдаль, улыбался попутному ветру, овевающему путников, необременительной компании, высокому, по-весеннему ласковому оку Магнуса.
Но обманчиво видение, и незрячий обожжется, не уразумей о натуре мечтательного, легкомысленного с виду человека, в мыслях которого все то время, что мерили они тракт шагами, бесновались всполохи будущего пожара - к нему он, с позволения аэдра, подведет ход истории, и будет то пламя очищения, а не разрушения. Нынешние Клинки не могли похвастаться хорошим знанием грандмастерсой души, Айр оставался причастным к делам и в тот же момент чужим для ордена - таким выгодным положением располагал он по возвращении на родину.
Проходя мимо придорожного трактира, внутри которого располагались комнаты для уставших путников, Грандмастер Клинков обернулся, не останавливаясь, за тем лишь, чтобы ухмыльнуться при виде облупившегося фасада.
- Остановку устроим под открытым небом. Не прочь? - все тем же ровным тоном поинтересовался Эшган и прибавил: - Нет во мне любви к заведениям такого толка, все они, как одно, магнит для неудачников и кляузников. Еще будучи каликой перехожим, вынужденным вот по таким клоповникам обтираться, пропитался истовой неприязнью к внутреннему миру сих захудалых, потасканных бараков и таких же, под стать строению, обитальцев.
Называя себя проходимцем, Эшган намекал на бытность агентом и потому же употреблял нелицеприятные формулировки, намекая на безликую судьбу изгоя, которым становится каждый коллекционер информации, каждый строитель того прочного фундамента для ударной группы ордена, которая срывает куш, затемняя своей немеркнущей славой труды неофициальных коллег. Такой уклад казался лидеру Клинков единственно приемлемым, так что нынешнее поколение агентов вызывало у него презрение.
- Ты уже слышала о постановлении созвать духовенство в помощь Совету Старейшин? - вопрос, заданный уже после того, как оба Клинка миновали трактир, прозвучал буднично.

Отредактировано Эшган Айр (24.08.2016 12:48:08)

- Придется исправить.
Это - о недостатке информированности.
- Архивариусу Клинков положено знать все и про всех в ордене, в прошлом, настоящем и будущем. Иначе ж на должность имперского архивариуса единственный претендент, и тот Искатель. Но тогда бы я лишил его того размаха возможностей, которыми он обладает.
Неразумно тащить Эсберна из Скайрима в Сиродиил за тем только, чтобы из одной библиотеки посадить в другую и забыть о нем до скончания недолгой старческой жизни, до отпевания, если точнее. На Витурио Эшган смотрел давно, изучал издали и остался доволен обнаруженными талантами Искателя, роль Архивариуса такому образчику узковата, полномочия ищущего новую кровь шире, его прикрытие - источник благодатной влаги для всего ордена. В отличие от Себриса и Дельфины, Витурио снискал одобрение нового руководства без труда. При всех плюсах незаменимой, идеально вписавшейся в быт Башни Белого Золота, фигуры документами Клинков должен заниматься тот, кто знаком с обеими сторонами монеты, ее ребром и чеканкой. Ано подходила на должность знатока нумизмата.
- Я не думаю, Ллетри, я делаю, - любил Грандмастер эту фразу, ох как любил и не мог сдержаться от озвучивания. - Оставим роль мудрецов и схоластов Мотылькам. Думает Совет Старейшин, примас думает, император, добрая часть аристократии нахватались от трутней-писак и думают круглыми сутками, до лысины на голове. Кто предоставит мне, скромному слуге Его Императорского Величества, уподобиться мыслителю, тянуть с ответами, обдумывая их вес, просить времени? Думать за меня, теперь, когда Командору ты боле не подчиняешься, будешь ты, Ано. Все же я люблю Серебряный тракт, - смена темы не повлияла на интонацию Эшгана вплоть до последней, с черствостью выплюнутой, фразой: - А, в Обливион, все одно я теперь первосвященник Талоса. 
Что еще думать о приказе императора? Смотреть и принимать участие, подстраиваться, крутиться. Империи, Клинкам, ему лично.

Об Эсберне ни слова: пускай старик доживает свой век, изучая Стену в Скайриме, а заодно создает иллюзию жизни в северном штабе, куда у Клинков руки не дотягиваются после коронации Драконорожденного.
- Поняла, да не совсем. Совету Старейшин никакая наша помощь не нужна, но она пригодится Культу Девяти - Наставникам и Лилиям, Кругу и Часам, Кинаран и Дозорным, Железу и Маран. Клинки на позицию ниже прочих орденов и на эпохи младше: мы как неразумное дитя Его Императорского Величества, прежняя слава играет тихо, а новая спорна для сколь угодно удобной истории. За историю существования Империи ордены дробились и спорили друг с другом, жрецы не сообщались без нужды, а паломники тонкой паутиной охватывали территории, не принадлежа ни к одной из известных структур или же к нескольким сразу. Служители в храмах благожелательности Мары косо смотрят на своих же рыцарей, считая метод меча и топора недостойным их богини, а воинов Маран чрезмерно рьяными в своем деле. Стражи Рассвета возникли из остатков Дозорных Стендарра на севере. Культ Императора Ноль и алессианцы с марукати топчут землю Империи, рассказывают о истине и не стесняются критиковать храмы. Как видишь, Культу Девяти есть чем заняться и помимо Совета Старейшин.
История орденов всегда забавляла Эшгана, он с вниманием наблюдал за переменами, оглядываясь на реформы в области религии у данмеров и признавая выгоду от нововведений и перестройки храма. В Империи богов не меняли, их защищали от посягательств извне, от пропаганды Талмора и невежества глупцов; Миду был невыгоден Талос и он от него отказался, но Альве силуэт богоизбранного императора за спиной на руку, что видно по Клинкам, Культу Девяти, политике нынешнего венценосца.
- Сила наша в информированности. Большая часть архивов ордена уцелела, поиски выживших агентов ведутся до сих пор, из Скайрима переслали бумаги, имевшие отношение к драконам, а в самой библиотеке Башни Белого Золота найдутся упоминания о взаимодействии храмов и орденов, их успехах и ошибках, методах, короче говоря - история.

- Им и не надо знать. Пока.
Головы новобранцам забить успеют жрецы разных мастей, в особенности "родные" братья и сестры по вере в Бога-человека. Расцвет паломничества и Храма скажется в коечном итоге на всех жителях, но на рыцарях - в особенности.
Тихая пустынная дорога несла путников на север, ноги сами вышагивали - раз-два, раз-два, раз-два... когда-то Клинки перебирались от столицы до ближайшего штаба в горах Джеролл группами, меняя состав при богоизбранном императоре, а потом и просто при машине управления, пока их совсем не вытеснили из Имперграда лояльные Миду и эффективные инспекторы и воины Пенитус Окулатус. Иные, и сам Айр в том числе, хаживали тропой пилигримов до приората Вэйнон, приклоняясь пред алтарем Талоса, которого в Сиродииле часто предпочитают величать его императорским именем, лишний раз напоминая себе, кто построил Третью Эпоху.
Нынешние Клинки чаще вспоминают не Тайбера, а Альву.
- Заночуем в следующей таверне и возьмём у них лошадей - вернём на обратном пути.
По итогам разговора Грандмастер понял, что место Ано не в рядах воинов, а именно в орденской библиотеке и лишний раз убедился в верности своих ранних доводов. Как он считал, кадры должны находиться на своих местах, тогда от них больше проку, а что время нелёгкое и Клинков раскидывает по отделам в порядке случайности, так то третье столетие Четвёртой Эпохи в Империи, когда-то построенной Алессией, а затем Реманом, Тайбером, а под конец Мидом.