Год… полгода, нет, даже месяц назад Ишуннидан была уверена, что лже-богов больше нет. Мертвы. Заплатили за свое предательство жизнью. Но последнее даже не столь важно, для эшлендерки. Трибунала более не существовало и это успокаивало ее: они ничего больше… не сделают. Нет нужды больше опасаться. Злодеи из песен навсегда остались в клетке из строчек, которые изредка поют пастухи. И великое предательство, выкованное их руками, не потрясет уже мир.
Но месяц назад и Нереварин был для данмерки легендой, живущей только в песнях, а он оказался мужчиной. Настоящим. Вполне осязаемым. Живым. Завтракающим омлетом из яйца квама с сушеными травами. Читающим по вечерам. Любящим попить чаю вечером и мягкие ковры.
Потом Ишуннидан узнала о Советнике Вивеке. Вскоре - увидела его вживую и ей сказали, что ее муж сам просил лже-бога принять эту должность. Эшлендерка не знала, что об этом думать.

С одной стороны, долг Мудрой Женщины – помнить и предостерегать от ошибок прошлого. Опыт минувших дней говорил очевидное: Вивеку верить нельзя. Однако если уж лже-бога простил и принял тот, в ком возродилась душа Неревара… Ох, Азура, было бы настолько проще просто довериться мнению мужа, но Вивек стар, и хитер, и очень силен, и даже эшлендерам известен, как величайший лжец и обманщик.
Памятуя об этом, оставалось только блуждать среди предположений и вечно всплывающих “а что если?”. Да и что она, может сделать против Вивека?

Ишуннидан не избегала лже-бога, но и встречи с ним не искала. Вежливо здоровалась и прощалась – разговоров не избегала и не начинала по своей воле.
Наверное, это могло бы продолжаться долго. Эшлендерке было удобно прятаться за стеной учтивости. Однако письмо, которое настигло ее, меняло многое.
Может это Знак. Скорее всего. Всему приходит конец. Наверное, и ей пришла пора перестать бежать от того, что сделать до́лжно: пора вмешаться, изучать и наблюдать. Одно дело – охотиться за знаниями двемеров. Они были богохульниками, но Предки заключали с ними союзы, даже пользовались их знаниями…

Коридоры гудели после Совета. Среди знати девушка нередко терялась, но в этот раз цель было найти легко. Он выделялся среди дворян и их телохранителей в дорогой броне, ровно также как сама Ишуннидан. В белой мантии, сшитой, расшитой и украшенной перьями собственными руками, с перьями и бусинами в волосах - она была другой. В Совет шаманка даже надевала обувь. Простые самодельные сандалии из темной кожи, они все равно привлекали недовольные взгляды. Многое в эшлендерке нередко вызывало безмолвный укор от знати.
А голубое пламя горело как блэклайтский маяк. Красивое, яркое, но в отличие от маяка было неестественным. Определенно.
Шаманка перевела дыхание, покрепче сжала эбонитовый посох и приблизилась к Вивеку.

- Советник, - данмерка вежливо кивнула.

Может, следовало поклониться? Как полагается делать в таких случаях? Кажется, она обычно кланяется, неглубоко. Даже раньше так делала. Или нет? Но все же… Но эшлендерке кланяться лже-богу…

- Посланье твое настигло меня, - продолжила шаманка, прежде чем вихрь сомнений и вопросов запутал ее окончательно. - Мне думается, говорить о нем время… медлить причин не вижу я, - она отвела взгляд и жестом предложила идти.

Странно, наверное, они смотрелись. Эшлендерское дитя и лже-бог. Жена реинкарнации Неревара и Вивек. Дико. Возможно, неправильно. Ишуннидан не смущалась от излишнего внимания и удивленных взглядов, которые устремлялись им вслед. Ее лицо сохраняло серьезную, невозмутимую маску, но внутри она была растеряна и немного боялась.

- Известно мне, что за тайнами двемеров мой муж гнаться велел, - тихо начала шаманка. Стук посоха был аккомпанементом ее словам. – Но ты желаешь… иного чего-то. О том, кто Сота Силом звался известно мне немногое, думается. Менее чем тем, кто на материке живет уж точно. Ведомо мне, что магом был он силы несравненной. И кому ведомо  до каких знаний дотянулся он, как из Сердца испил?

Данмерка чуть сжала губы. Неизвестное о пределах знания одного из лже-богов ее больше всего беспокоило. Как и то что, возможно, никто кроме Вивека не сможет воспользоваться знаниями Сота Сила.

- Желаешь определенное что-то ты отыскать в том городе? Ведомо ли тебе, что ждет там? – эшлендерка вновь посмотрела на Советника, лишь краем глаза. – И пришло ли время вернуться туда?..

Полуденное солнце пробивалось острыми копьями через окна. В безоблачном, мирном небе оно горело. Так просто. Солнце и небо. И ничего более, никакой неопределенности, никаких сомнений.
Ишуннидан остановилась, опершись на посох. "Кровь богов", эбонит, хотя бы частично придавал ей уверенности.

- Мой муж последним был там. Говорил он мне о созданиях плоти и стали, и скрежете в стенах, - девушка перевела дыхание. – Пришло время или нет, то... надобно решить. И как добраться туда?

Странно говорить, когда собеседник здесь, рядом, но слишком далеко, когда его глаза даже не гладь озера в безветренный день. Нет, они больше походили на пустоту Обливиона с далекими проблесками бескрайнего Этериуса. Именно так выглядел образ, который назойливо заполнял сознание, но он - морок. Наваждение. Как и мысли, которые шепчут дикие предположения: “Что если он в нескольких местах сразу?”, “Что если его вообще здесь нет?”. Все это морок, и ясно то, что Вивек играет истинами, полуправдами и ложью.

Даже если не верить его словам, все равно можешь оказаться обманутой.

Ишуннидан слушала внимательно, не торопясь судить ни о чем, но запоминала каждое слово. Тем не менее, когда Вивек закончил свою речь, во взгляде эшлендерки скользнула тоска обреченности, пусть лицо и оставалось недвижимым.
Провозглашенная симпатия того, кто убивал своих любимых, не могла быть ни заверением, ни щитом, однако девушка все равно кивнула.

- То, о чем слова твои, не истинно, - сказала она твердо и прямо глядя в глаза кимеру. - …пока что.

Шаманка снова посмотрела перед собой, как ни в чем не бывало продолжая движение.

- Или же истинным не быть ему никогда. Того не ведаю я, - Ишуннидан следила за тем, чтобы речь лилась плавно, пуская в ход свойственную ее голосу мягкость. - Говоришь, что грядущее пред взором прозрачно, ты. А я… не вижу я, как слова твои истинными сейчас быть могут. В момент этот что есть я, ежели не дитя в новый мир рожденное? Как дать ребенку изменять то, что не понимает он, силой, которой не понимает он? Пойму и научусь я однажды, день этот тороплю, но не таюсь от неведомого мне, сколь бы сложным в глазах моих не было оно.

Данмерка, по привычке, сделала паузу, чтобы дать собеседнику обдумать сказанное. Запоздало она сообразила, что Вивеку это совершенно не нужно.

- Ежели то плану твоему помеха, думается, лучше говорить с тем, кто в мир этот меня привел… К помыслам его доверие разве границы сомнений имеет? Ему ли не под силу то, что ты для меня уготовил?

Эшлендерка снова посмотрела на кимера, из-под бровей, краем глаза, хоть и знала, что мало чем взгляд на лицо этого собеседника ей поможет. Она могла вести его по кромке недосказанного, невысказанного и неоднозначного, прилагая все свои усилия, но что-то подсказывало, что он все равно будет на много шагов впереди.
Или это тоже морок?..

- …Ежели не помеха, то далее говорить следует.

Оборвись разговор сейчас – Ишуннидан бы облегченно вздохнула… но в глубине души пожалела бы. Пусть это будет испытанием. В проницательности и в умении ее затмевать, лже-бога не обойти, но нужна смелость (или же дерзость?), чтобы хотя бы попытаться, и даже если провал неминуем, держать удар следует уверенно. Кто знает? Может, она даже узнает что-то полезное для себя.
Эшлендерка помнила вопросы, которые остались без ответа, то, как мысли Вивека выразились в словах – готовилась как могла.

Но врасплох ее застали.

Ишуннидан схватилась рукой за голову, другой – крепче сжала посох, будто он как-то мог помочь ей. Непрошенное знание нашло пусть в разум данмерки, в тот же миг, как свет ударил в глаза. Эшлендерка выпрямлялась медленно, но к тому моменту, как она вновь приосанилась и уверенно подняла голову, на ее лице не осталось ни следа удивления или растерянности.
Старик играет с ребенком…
Она спокойно кивнула, подтверждая, что знание дошло до нее, и выслушала Вивека без всяких видимых эмоций. Даже сомнения Мудрой Женщины могут звенеть оглушая, но оповещать остальных о своем существовании они не должны.

- То слышать радостно мне, - ответила Ишуннидан. – Надолго отлучаться я бы не желала. И за опеку я благодарю смиренно.

Данмерка позволила себе чуть улыбнуться, но этот миг не продлился. Абсолютно серьезно она сказала:

- Так пусть же путешествие то короткое свершится.

“То есть как зверя утроба выглядит”, - подумалось шаманке, когда миг замешательства истек. Ранее застывший взор снова обрел движение, чуть раскрывшиеся губы сомкнулись и сжались в тревожную линию: Ишуннидан была непривычна к телепортации, вид руин, подобных двемерским, будил воспоминания о необходимости абсолютной осторожности, полумрак, рассекаемый лишь тусклым светом вдали, доверия не внушал.

А в стенах гудело, стучало – что-то после всех минувших лет продолжало жить. Вечное, неестественное… или же непознанная часть неведомого естества?

Размышления не нашли хода - искусность чар Вивека поразила и устрашила одновременно. Широко раскрытые глаза отразили эту перемену. Данмерка стояла на воде, чуяла как подошвы касаются поверхности… странной: устойчивой и одновременно зыбкой. Даже тело ощущалось совершенно иным, более совершенным.
Изменения в лике лже-бога от эшлендерки не ускользнули. Она отметила, что мысль о доверии к нему кажется более… приемлимой. Опасный морок – сильные чары.
Первым порывом эшлендерки было забросать Советника вопросами. Как? Не чудится ли ей? Откуда такая сила? Что ты такое, раз можешь творить такую магию в мгновенье ока?..
Но воля сковала цепи самообладания. Уже невозмутимо и идеально вежливо, шаманка чуть склонила голову и сказала:

- Тебе благодарность моя, Советник.

Слова упали в гул незримых механизмов и растворились в нем без остатка.
Яркий магический огонек в руке шаманки теперь показался ей жалкой, робкой звездочкой. Тем не менее, дело свое светоч сделал и незваным гостям Заводного Города затопленный зал открылся глазам данмерки. Более всего беспокоили не обвалившиеся проходы и разбитые трубы, которых валил пар, но вода: мутная, зеленая, с густо-черными пятнами масла.
Ишуннидан решила ступать очень осторожно, чтобы ни капля не попала в сандалии, но вслух сказала:

- Носит ли град этот шрамы Года Красного? – печально отметила эшлендерка. – Место то есть рана больная, что гной источает. Думается мне, град, подобно зверю живому, от нее страдает, - она вновь посмотрела на обвалы. – А сколько ран таких еще найти нам?..

Последний вопрос был лишь нитью в помыслах, он не требовал ответа. Серьезно хмурясь, она двинулась вперед, но прежде себя отправила дремору, легкими, привычными движением вырвав его из Обливиона. По колено в воде оказалось существо, двинулось по немому приказу шаманки к лестнице и свету в конце зала. Своей относительной сухостью и чистотой они манили.
Преодолев первую лестницу, выйдя прочь из воду на свет и в окружение бронзовых стен Ишуннидан остановилась. Взор мертвой хваткой цеплялся за детали… дамерка обернулась лишь на краткий миг, убедиться что Вивек рядом и видит то же, что и она.

- Ведомо ли тебе… был ли разум подобный нашему у того? На зверя более похоже оно, но кому знать Сота Сила… не тебе ежели.

И Ишуннидан искренне надеялась, что это было животное. Если бы это был кто-то более похожий на эльфа или человека по уму, то ужасно, что оно лежит таким. Неоплаканное, искаженное. Ни кожи, ни мяса, ни жил – тело неведомого существа давно истлело, оставив после себя лишь белые кости и странные металлические части. Именно последние привлекли внимание шаманки. О назначении некоторых из них она догадалась: подобие оружия, которое существо носило на конечностях. Остальные… просто лежали на полу между костей, грязные, но, по большей части, неповрежденные.
Эшлендерка велела дреморе поднять части странного, бледно-голубого сосуда и показать ее Вивеку.

- Края того черны и рваны. От Истинного Пламени, думается?

Странно и диво было видеть следы подвигов мужа вживую. Интерес и любопытство требовали от воображения нарисовать картину битвы, но… не время. Шаманка приказала даэдра повертеть части сосуда так, чтобы заглянуть внутрь: следы чего-то темного, остатки механизма и странный запах были заметны легко обоим эльфам.

- Мне неведомо что содержимое есть по свойствам своим, - она посмотрела на Вивека, одним взглядом спрашивая его мнения. Дождавшись ответа, она спокойно заключила: - То следует алхимикам отдать. Ежели неповрежденной и наполненной вещь эту найдем мы, удачей будет то, думается.

Ишуннидан собрала остатки сосуда в мешочек на поясе, но более ничего не тронула: замешкалась. До чуткого слуха доносилось гудение, нет, скорее ощущение его настигло шаманку: будто сам воздух чуть вибрировал.

- Думается, тревожить остальное не будем пока что. Ежели нужда придет, сравним с тем что… из остальных пало, - пробормотала она, оглядываясь.

Понимание пришло быстро. Осторожно и быстро эшлендека коснулась стены. Затем, уже увереннее, положила руку на ее рифленую поверхность.

- Оно живо, - удивленно прошептала данмерка, чувствуя как странная энергия курсирует внутри.

Затихшая песня продолжала звучать, перекликалась со ставшими нестройным хором шагами и размышлениями. Прикосновение ладони Двадцать Второго горело на коже – морок и магия.

“Но жажда знаний может только разрушать...”

Многое следовало обдумать. Незримые, крошечные заряды пронзающие мозг… Вивек объяснил все достаточно ясно для шаманки, и удивительно легко, как по мановению руки величайший обманщик приподнял завесу над одной из тайн мироздания. В иное время мысль о маленьких молниях в голове заняла бы Ишуннидан всецело, она бы задала Советнику вопросы и уточнила бы все интересующие детали. Но поразительное открытие меркло, блекло за густой пеленой неясного шепота стен. На языке зарядов говорил Заводной Город, и нельзя было более не замечать его речи.
Остановившись на пороге двери, эшлендерка обернулась к Вивеку и спросила:

- Ведом ли тебе язык Града? Смог бы ты шепоты и дыханье его словами ясными живущим ныне облечь? – она замолчала, на миг опустив взгляд. Белая фигура застыла статуей в темном проходе… и снова пошевелилась уже уверенно глядя в глаза кимеру. – Можешь, думается мне, но не станешь. Сохраненное здесь заслужить надобно, постигать кусочками, дабы насмерть не подавиться. Во бремени поисков ценность и ответственность найти.

Ишуннидан не отводила внимательного, спокойного взгляда. Она искала: подтверждение, опровержение – хоть что-нибудь, что намекнуло бы на истинные мысли Советника.   

“Ту-дум”, - меж тем звучало. Раз за разом звук повторялся, варьируя частоты и тона. Раз за разом, перетекал счет в десятки, сотни, тысячи…

Вновь пальцы шаманки скользили по рельефу стен: ровные дорожки шли рядом, изгибались и каждая заканчивалась своей точкой. Или же из точки они начинались как река из устья? Разум эшлендерки ясно видел подобную аллегорию, и сквозь нее черпал понимание устройства. Верным ли было оно – вопрос, который следует задать, но позже.
Данмерка и кимер двигались вперед, но встречали их одни и те же картины: пустые коридоры, тьма, довлеющая над головой, безмолвные кости и, изредка, черные шрамы от пламенного клинка на стенах. Случайный удар оказывался раной куда более страшной.

- Шел он и Град убивал сам того не ведая, - грустно заметила Ишуннидан, разглядывая бронзовую пластину на стене. – Не думалось мне, что увижу я однажды хладное тело воспоминанья…

Она… сочувствовала. Судьбы пути и правда запутаны, раз пришел день, когда эшлендерка сочувствует одному из Лже-Богов. Предателю, клятвопреступнику, богохульнику… но едва ли данмерка видела следы его злодеяний. Совершил ли он их в погоне за знаниями? Определенно. Но столь ли он отличен от магов Дома Колдунов? Неужели нет все же преступлений, за которые нет прощения, нет шанса на искупление?
Мысль окончилась рекой, впавшей в море тишины. Эшлендерка вновь посмотрела на прямые, пустые коридоры – глаза блеснули, озарившей их идеей.

- Может ль быть, что за пластинами воспоминаний сокрыто то, чему забытым ныне быть надлежало? То, что ненужным стало. Идеи старые, которые оставил он основанием пепельного бархана под ногами? – спросила шаманка у Вивека. – Ежели так, то как нам заглянуть в гробницу познанного. Или же с люлькой дитяти ее сравнить вернее?..

Скорее всего. Это казалось разумным. Все механизмы сокрыты за бронзовыми пластинами, спрятаны. Плод богат не кожурой, а мякотью и костью, в которой семя сокрыто… 
Ишуннидан запнулась, потупила на миг взгляд, печально хмурясь.

- Спросить мне вернее: можно ль нам до мякоти, кости и семени добраться более Град не повредив? – эшлендерка посмотрела Советнику прямо в глаза. – Нет желанья у меня, как и у тебя, думается, вредить месту этому, - она вздохнула. – Порой неизбежно то, но не желала б я ранить там, где нужды в том нет. А ежели и ранить, то излечить затем.

Данмерка сдержала очередной вздох. Слишком мягкая она и слишком мягкое ее сердце. Лже-боги должны быть за гранью сочувствия, и все же… ей чего-то не хватало, чтобы просто ненавидеть, презирать и винить их в былых преступлениях. Подобная перспектива казалась жестокой, слепой глупостью, недостойной Мудрой Женщины.
Ныне Град – это сам Сота Сил. Странное, чудно́е существование он ведет, но заслужил ли этим он боль? Заслужил ли, чтобы куски его существа были насильно и жестоко отсечены?

По мнению Ишуннидан – нет.

Эшлендерка ждала ответа Вивека и меж тем едва ли слышала доносящийся откуда-то приглушенный металлический лязг, выбивавшийся из уже знакомого хора Заводного Города. По коридору шел звук? Из-за угла? Из-за стен?
Едва ли сама шаманка могла бы сказать.

Шаманка подняла голову, чтобы встретить взгляд Советника. Как и прежде, она выслушала внимательно, запоминая каждое слово… что-что, а запоминать она умела очень хорошо, даже если Вивек отвечал, плутая дорогами слов и недосказанностей. Это чуть настораживало, конечно, но было привычно Ишуннидан: нередко ее наставница говорила так же. Шаманка ведь должна научиться сама находить ответы.
И безмолвно, продолжая свой поиск, данмерка наблюдала за тем, как Последний Кимер положил руку на стену. Данмерка тут же прислушалась к песне города, но не уловила никаких изменений в ней: они коснулись лишь воздуха. Странное, кратное колебание – и снова статичность привычного ритма.

Даже Вивек молчал.

“Последний бог”… эшлендерке пришлось приложить усилия, чтобы не поджать губы в недовольстве, но было видно, как на мгновенье напряглась ее рука, сжимающая посох. Каким бы могучим Вивек ни был, звать себя богом это… это наглость! Ничего подобного ему не сказали! Просто лже-бог ее проверяет!
Ишуннидан отвела взгляд, медленно вздохнула. Надо будет обдумать позже, не сейчас. Не спешить с выводами: с ним все куда сложнее чем на первый взгляд…

Сгорбленная спина Вивека заставила вздрогнуть, столь неожиданным и неправильным был этот вид. Первым импульсом шаманки было дать волю своему беспокойству: подойти к Советнику, спросить, что случилось и может ли она помочь – остановила себя. Сама толком не поняла почему, но застыла на месте, непонимающе глядя на кимера.
А когда Вивек заговорил вновь, спало и оцепенение. Казалось, вновь все в порядке. Серо-золотой мужчина стоял прямо, речь его лилась спокойно – маска. Точно маска.

Следовало поступить иначе?..

Оборвала рассуждения. Медленно, как во сне, подняла голову и кивнула Советнику, подтверждая, что слышит его и слушает. Главное – что запоминает. Однако красноречивее всего об этом говорил взгляд, внимательный и твердый, прямой и ясный.
Под стать взору оказалась и способность эшлендерки учиться. В мистицизме она была несильна, но после пары попыток смогла сотворить заклинание: меж серых пальцев пробежали нежно-белые огоньки.
Так ей подарен был удивительный шанс. Шаманка положила руку на сердце и чуть склонила голову, понимая всю важность просьбы Вивека.

- Тайна эта со мной останется. В том клянусь я тебе перед лицом Богов и Предков, - твердо сказала Ишуннидан… а через несколько мгновений поняла, что уже смотрит ему вслед.

“Спешит он. От чьей тени бежит? Не от собственной ли?”

Она не стала торопиться, шла дальше, но неспешно, на ходу продумывая, что ей “сказать” Сота Силу.
Самым очевидным вопросом казалось: "Слышишь ли ты меня?, но шаманка не сомневалась, что после этого бывший... почивший?.. лже-бог не станет с ней говорить.
Ей довелось уже общаться с могущественными волшебниками, теми, кого магия вознесла на высоты пока что Ишуннидан недоступные. Для них она была просто эшлендерским ребенком, которому посчастливилось попасть в Совет. Чтобы они хотя бы прислушались к ее словам, нужно было начинать разговор с разумной фразы, которая доказала бы им, что имеет некий смысл снизойти до разговора с эшлендерской девочкой.
Нужно подстегивать их любопытство, говорить с почтением, но не соскальзывать в лесть. Чтобы волшебники услышали, надо знать, что они хотят услышать... и облечь это в правильную форму.

Ишуннидан довольно улыбнулась: кажется, она поняла, какой вопрос надо задать.

Перевала дыхание. Тонкая рука легла на стену и эшлендерка в точности повторила инструкцию Вивека, прочувствовать Истину - направить к ней себя. Слова складывались в мысль немного неловко, детскими шагами, но сил хватило, чтобы донести простую фразу:

"Желаешь ль ты, чтоб в почве знаний твоих новые семена взошли?"

Ей не ответили. В какой-то момент молчание стало особенно неприятным, хотя данмерка особенно и не надеялась на успех, но тут скрежет безжалостно порезал мирный хор механизмов. Звук доносился из тупика.

Вот и ответ.

Радоваться было равно. Это могло быть ловушкой. Мысленно данмерка велела дреморе проверить тупик, а сама дождалась Вивека.

- Ответ я получила, - только и сказала девушка кимеру, жестом приглашая следовать за собой.

Там, где раньше была стена из бронзового металла, ныне чернел зловеще-темный проход. Тяжелые шаги даэдра грохотали там, от запаха пыли то и дело тянуло чихнуть, но, похоже, опасности там не было. Со свойственной ей осторожностью, Ишуннидан пустила вперед магический огонек. Холодный свет выхватил очертания рядов шкафов, ящиков и полок, заваленных старыми свитками и книгами.

Касаться бумаг было страшно: время не пощадило, и казалось, что они могут растрескаться как иссохшие листья от малейшего прикосновения. Их эшлендерка решила пока не трогать - велела дреморе вскрыть несколько ящиков, а там...
Механизмы. Части механизмов. Безмолвные, неподвижные, разношерстые, мертвые. Ненужные.
Вертя в руках механическую руку Ишуннидан подошла к одному из столов и заметила там стопки записей. Почти на каждом листе что-то было зачеркнуто, порой аккуратно, порой яростно. Аккуратный, витиеватый почек покрывал бумаги, но смысл написанного ускользал от шаманки.
Единственное, что она чувствовала, пока ходила по этой комнате - это чужое, тоскливое разочарование.

Данмерка сама не ведала, насколько близка была ее догадка: она попала в комнату с незавершенными и заброшенными проектами Сота Сила.

Золотые искры запылали для Ишуннидан как самое опасное пламя Обливиона.

Она не сразу поняла, что случилось: заметила приближение Вивека и безмолвно обвела зал механической рукой, показывая помещение. В словах шаманка не увидела нужды. У нее лично пока не сложилось твердого мнения об этой комнате, а Советник… он выскажет свое мнение, если сочтет нужным.
Вопрос не обогнал замешательство. Ишуннидан с хмурым видом смотрела как тлеет первый из свитков. Она понимала, что некоторым идеям лже-бога нельзя увидеть свет, поэтому не осуждала действий кимера. Однако что было написано на бумаге?..

Спросить не успела.

Бормотание лже-бога отдавало горькой яростью и безумием. Испуганная, данмерка попятилась назад, сжимая крепче посох, будто подарок мужа смог бы защитить от гнева Вивека. Губы разомкнулись, но остались безмолвны. Летели искры, кимер изрыгал проклятья – зрелище парализовало, а когда голос лже-бога зазвенел чужими нотками, эшлендерка оказалась окончательно прикована к месту. Алые глаза застыли, яркими, как рубины, и ровно такими же неподвижными. Ужас осознание холодом крался по позвоночнику.

Он не лгал – он искренне верил. Несчастная, заблудшая душа, полностью убежденная в своей божественности. И нет пути назад: тысячи лет он провел, убежденный в том, что вознесся над миром смертных, обманутый собственной похищенной силой и знанием.
Данмерка уронила голову на грудь. Было жаль его до боли. Но что она могла изменить?

Тут под ноги упал свиток. Пренебрежительный жест всколыхнул гордость болезненным уколом. Шаманка вскинула голову и вновь замерла перед бурей в лице Вивека.
Но буря более не видела ее. Он жег, уничтожал, поглощенный полностью темнотой ненависти… надо было прервать, разорвать порочный круг, только вот страх делал ноги невыносимо тяжелыми и ненадежными в то же время.
Первый шаг дался тяжелее всего. Он вышел нетвердым, казалось даже, что ноги не удержат Ишуннидан. Следующий – уже легче, хотя страх и здравый смысл оглушительно выли, перебивали друг друга, твердя, впрочем, одно и то же: “не приближайся”.
Порой, следует притвориться глухой. Ради тех, кому больно.

- Идем же, - тихо позвала данмерка. Она сомневалась, что ее услышали, а голос от страха вышел слабым.

Серая рука легла на золотое плечо. Она чуть дрожала и отдавала холодом. Ладонь и пальцы едва ли были мягкими и нежными: они носили следы трудов, хоть и грубыми совсем не стали.

- Ежели место это столько боли тебе приносит, идем. Более сюда мы не вернемся, - мягким и куда более ровным тоном продолжила эшлендерка, прямо глядя Вивеку в глаза. Держала взгляд, как бы страшно оно ни было.

Затем, рука скользнула: по бицепсу, по предплечью. Казалось, что шаманка погладила кимера.

- Идем же, Вивек.

Ишуннидан осторожно сжала его руку и просто, по-детски, потянула мужчину за собой, как ребенок просит взрослого скорее уйти.
Она бы вела лже-бога до того момента, как почувствует восстановившийся покой в его измученной душе. Шаманка прислушивалась к нему: его дыханию, движениям, в надежде понять, утихла ли буря окончательно или где-то свирепствуют ее отголоски.
Они снова шли пустыми коридорами. Сота Сил, похоже, молчал. Таил обиду, быть может? Или же сам пытался совладать с болью?.. Нет, он ступил за пределы этих понятий, похоже. Эшлендерка надеялась на это.

Золотые искры все так же сыпались с потолка, лишь бледные сестры тех, что выпускал Вивек, совсем не страшные. Ишуннидан даже слабо улыбнулась им. Несмотря, а может как раз из-за всего что случилось, она была рада, что более ничего необычного не встречалось на пути и нечему было разгневать или огорчить кимера.

Словно в насмешку, издали донеслось странное жужжание.

Огромный, круглый зал открылся взору данмерки. Платформа вела куда-то вверх, на следующий этаж, но нарезала над ней круги гигантская металлическая балка. Заглядевшись на ее движение, Ишуннидан забыла смотреть под ноги: что-то хрустнуло. Слишком знакомый звук. Вздрогнув от мерзкого осознания, эшлендерка опустила голову – кости. Человеческие и эльфийские черепа, осколки их и целые. Кости, неповрежденные и раздробленные усеивали пол.

- Слышала я… - шаманка прочистила горло, в котором встал ком. – Слышала я, что в Граде этом жили меры… это они? Откуда здесь кости эти?

“И как нам пройти дальше?” – незаданный вопрос все равно занимал мысли.

Ни слов, ни украденной силы недостаточно, чтобы переубедить ее.

Шаманка последовала за Вивеком, также как и шла до того: в молчании. Взлетела, чуть неловко и едва не врезалась в мужчину, когда приземлялась. Затем только кивнула ему - краткая, вежливая благодарность.
Ей бы хотелось изменить мнение Советника, положить конец опутавшему его заблуждению и освободить. Задумка достойная, но обреченная. Переубеждать, спорить... к чему, если тысячи лет он верил в собственную божественность? Почему сейчас, от слов той, что ребенок в его глазах, менять ему свое мнение?
Последнего кимера все так же было жаль. По крайней мере, буря в его душе угасла.

Коридоры стали заметно светлее. Это радовало, как и то, что гнилая вонь воды исчезла, отступив перед запахом металла и чего-то терпко кислого. Чаще попадались эльфам останки фабрикантов и черные шрамы от Истинного Пламени. Мрачная ода минувшей битве звучала громче, сорвавшись на настоящий истошный крик, когда глазам шаманки открылся кровавый отпечаток ладони на стене.
В этом месте осталось слишком много боли.

Дверь была открыта, но пришлось аккуратно переступать через гору останков, пробираться среди костей и металлических деталей. После полумрака свет, ярче которого в Заводном Городе Ишуннидан ничего не видела, стал манящим, загадочным маяком.
Конец пути, казалось, близок.
Первый шаг под куполом отозвался эхом и лязгом металла под ногами. Впереди виднелся темный проход, на пути - тела двух павших железных великанов. Массивные громады были неподвижны, их величественность разбита победителями. Вглядываясь в их вечно спокойные и неподвижные маски-лица, шаманка с облегчением думала о том, что ей все же повезло не столкнуться с ними, когда они еще функционировали.
Если изучить устройство великанов, то можно было бы воссоздать их. Однажды. В иное, более далекое время.

Данмерка краем глаза посмотрела на Вивека, почти ожидая, что он попытается уничтожить останки.
Был ли у него действительно интерес к творениям Сота Сила? Памятуя о случившемся в той комнате – едва ли. Он желал увидеть нечто иное…
И, возможно, оно было близко.

Дверь, Нереварином оставленная открытой, вела в полумрак. Магический огонек холодной звездой слетел с пальцев шаманки и устремился под потолок следующей комнаты. Свет выхватил из тьмы очертания и силуэты.

- А, - только и смогла сказать шаманка.

Два черепа смотрели на нее пустыми глазницами. Один из них венчала диадема и копна рыжих волос. После стольких лет, даже пыльные и грязные, эти пряди казались нитями чистого пламени.
Другое тело ужасало, заставляя вздрагивать и ежиться даже эшлендерку, которая хоронила собственного отца. Сейчас от неесетсвенности зрелища холодок пробежал по коже. Не эльф в полной мере, но наполовину механизм. Без ног, со странной железной рукой, подвешенный как тушка, которую разделывает охотник.

- То есть они, - бесцветным тоном сказала Ишуннидан, задержавшись в неуверенности на пороге. Когда она зашла в комнату, ее шаг был чуть нетвердым, а голова легкой.

Они самые. Лже-боги. Когда-то внушавшие страх, а ныне мертвые и упокоенные.
От этого все еще становилось… легче. Во имя Богов и Предков… легче! Эшлендерка не ненавидела Трибунал, но понимала сколь опасными они были. АЛЬМСИВИ могли творить чудеса с помощью своей украденной силы, но не имели на то право. Они были смертными, дерзнувшими покуситься на удел богов. Слишком неправильно, слишком опасно – этого не должно было случиться. Порядок вещей оказался ужаснейшим образом нарушен.
И со смертью Двух из Трех он почти восстановился.
Третий точно не собирался к ним присоединиться. К добру или к худу.

Лицо заледенело задумчивой маской, глаза неподвижно смотрели на останки Альмалексии, нет, скорее сквозь них. Главное – не глядеть на Вивека. А рыжие волосы, напомнили своим цветом кровь.
Перед последним кимером было стыдно. За то, что радовалась его потере, за то, что думала о его смерти перед телами его бывшей возлюбленной и друга.
Данмерка посмотрела краем глаза на Советника, прежде чем прочти вглубь комнаты, почти спешно, гонимая желанием и сокрыть свои помыслы, и дать Вивеку простор для скорби. Эшлендерка подошла к панелям за телом Сота Сила, уже занесла руку, чтобы коснуться их – остановилась.

Вивеку стоит дать время.

"Мне жаль, Советник", - не жаль погибших лже-богов. Не правда. Когда слова сочувствия отравлены обманом, лучше промолчать.

Голос Вивека обрушился тяжестью на плечи шаманки.

Один твердит, что не повторит судьбу Двух. С мрачной уверенностью, с такой же полуслепой убежденностью, с которой он говорит о своей божественности. Очередное заблуждение? Коварная иллюзия, которая заключает рассудок Вивека в плотный кокон, сквозь который он не видит и не слышит?
Сколько боли он пережил? Сколько боли он перенес и не сошел с ума? Или же уже живет Двадцать Второй под Безумной Звездой?

Она никак не ответила ему. Не смогла заставить себя ничего сказать, как только увидела как Вивек склонился над останками Альмалексии. Машинально, как заведенная, Ишуннидан кивнула едва заметно. Серая кожа побледнела. Шаманка напоминала тень самой себя.
Чужое горе отравляло душу.

Не мешала никак. Не подавала голоса, старалась даже дышать тише, но было душно отчего-то. Вялые слова сочувствия бродили закоулками сознания. Пусты. Они были пусты в сравнении со скорбью, которую видела шаманка прямо перед собой.
Эшлендерка видела перед собой мужчину  потерянного в собственном страдании, и не знала, что делать. Что случится, если потревожить этот момент безмолвия и разбить его своим вмешательством?  Гнев Вивека может стать погибелью, но главной причиной невмешательства было то, что никакие слова не смогут помочь его, а пробуждение прежде срока будет жестоким.
Странной казалась даже сама мысль о том, чтобы приблизиться к последнему кимеру сейчас. Безраздельно он был во власти Альмалексии. Даже после смерти, лже-богиня крепко держала его сердце в своей похолодевшей, костлявой руке.

Ишуннидан тихонько села у стены и обхватила колени руками.
А сложись все иначе… если бы жива была Альмалексия, а Вивек мертв, скорбела бы она по нему так же как он по ней. Вряд ли. Отчего-то казалось, что лже-богиня осталась бы холодна и безразлична. Еще одна насмешка судьбы над последним из кимерского рода.
Что осталось ему? Мертвые кости утраченной любви, затопленные руины города и народ, освободившийся от власти АЛЬМСИВИ. К чему корить его за совершенные преступления? К чему проклинать, если приговорен он силами высшими страдать так, как страдают немногие. И бессмертие. Он не найдет простой кончины во сне, когда дряхлое тело отпускает душу на волю. Нет, жажда жизни будет вынуждать его бороться со смертью и бросать дрова в пламя, в котором он сам горит.

Ей было жаль. Искренне. От всего сердца.
Хотелось ли облегчить эту участь? Да. Могла ли? Наверное, но чувствовала странную, парализующую робость. Слишком трудно было заставить себя приблизиться к Вивеку. Пугало и пробирало стыдом до костей то, что не может найти силы сделать… правильную вещь.
Ишуннидан потупила взгляд. Быстрым движением руки смахнула слезу с ресниц.

“Прости мне, Вивек. Не ведомо мне как…” – произнесено одними губами.

Но было еще что-то, скребущееся затаенной тревогой. Простая мысль, от которой холодели пальцы и лед полз по позвоночнику.

“По мне ль будут так же скорбеть?”

Застыла. Рваное дыхание сорвалось с губ. Чувство, не поддающееся описанию, не оформилось в мысль. К лучшему. Оно к лучшему.

Шорох вторгся в тишину комнаты, и Ишуннидан вскочила на ноги, словно устрашилась того, что кто-то узнает о чем она думала.
То, что шаманка увидела потрясло ее вновь.
Рыжее пламя горело рядом с голубым. Эшлендерка, нахмурилась и прикрыла глаза. Ей потребовалось несколько мгновений, чтобы перевести дыхание и собраться с мыслями. Мышцы девушки заметно напряглись, когда она вновь посмотрела на Вивека. Ишуннидан уже открыла рот, чтобы что-то сказать – промолчала.

Он не услышит.

Сжала губы и вздохнула. Хоть что-то следовало попытаться сделать.

- Молиться не буду я о том, что потеряла,
Когда ввысь рванется сердце
От этой земли, как семя,
И расцветет вновь под завтрашним солнцем.

Более шаманка ничего не говорила. Отвернулась и подошла к панелям за спиной Сота Сила и безмолвно указала на них изящным жестом руки.

- Ведомо ль тебе как работает это? – как можно спокойнее спросила шаманка. – То, думается, вещь важная. Мне думалось у самого хозяина места этого спросить, но, думается, может не пожелать он говорить.