Мирасо вздрогнула, услышав крик мужа, что раздался из другой комнаты. Кусок сладкого рулета, и без того крошившийся в ее руках, теперь распался на две части. Одна, конечно же, угодила прямиком ей на живот.
-Проклятье, - прошипела данмерка, кое-как собирая крошки с халата и отправляя их в рот. Благо, кровать, на которой она развалилась, была своя собственная, и никто, ворочаясь ночью на засохших остатках рулета, не будет бухтеть, что есть в постели - моветон. - Сейчас! - Ледд встала на ноги, отряхнула халат, немного подумав, запахнула его поплотнее, и нехотя, но быстро, отправилась на зов Мертиса. "Собирайся." Более неконкретного указания для этой женщины придумать было нельзя.

Впрочем, Мирасо, конечно, все же смутно понимала, чего именно от нее требует супруг - пафосно одеться, щегольски причесаться, обвешаться украшениями и закрыть рот, чтобы не ляпнуть чего лишнего на очередном обеде вне дома. Ее задачей - а Ледд, которую окружающие часто считали глупой, на самом деле все понимала - было только светить своим более-менее симпатичным лицом и создавать впечатление, что Мертис - успешный предприниматель, женившийся на девице из как-то неожиданно и удачно разбогатевшей семьи. Служить витриной, манекеном, на который он будет гордо вешать свои награды и достижения, чтобы другие смотрели и завидовали.
Либо многозначительно хмыкали.

Конечно, о подлинной мере успешности мужа Мирасо судить все же не могла (если только по обилию шмоток и украшений, которыми их дом был просто завален), потому как он ее в свои рабочие дела не посвящал, но вот некоторые его фразы и поведенческие стратегии... Ничего, кроме недоумения и немого вопроса "Ты спятил?", застывшего во взгляде, у нее не вызывали. "Родовитая дочь Великого Дома Хлаалу". "Благородная семья Дрет". Хлаалу давно разогнали, я - внебрачная дочь слабенькой на передок девицы, - мрачно думала данмерка, шурша босыми ногами по ковру, потому как поднимать их ей было лень. - Тоже мне, нашел себе аристократку, долбоклюй.

Мирасо застыла на пороге комнаты, устало глядя на платье и украшения, лежавшие на кровати. Опять двадцать пять. Данмерка подавила тяжелый вздох и вошла в комнату, на ходу развязывая узел на халате. Про себя она думала, что богам пора бы перестать ее мучить, но в присутствии Мертиса, которого она боялась, каждое ее мысленное "Нет, только не опять" превращалось в неизменное "О, спасибо", а каждый вздох отчаяния - в улыбку.
До чесотки хотелось зайти за ширму, но Мирасо, чувствуя на себе пристальный взгляд данмера, переоделась при нем, прокляв и его, и портного, и всех на свете, когда нога запуталась в юбке, заставляя ее скакать на одной конечности в отчаянной попытке высвободиться, чтобы в конце концов с размаху усесться на кровать. Под чужим наблюдением у нее тряслись руки, да и все из них валилось. Воротник платья упорно не хотел расправляться так, как надо, а застежка на ожерелье никак не застегивалась, скользя во вспотевших пальцах.

Смех мужа вызвал у Мирасо странное, противоречивое, но стойкое желание убежать прочь от стыда и одновременно его задушить. Она знает, как носят платья редоранки, по ее сугубо личному мнению, похожие на раздавленных сапогом мух или жуков - внутренности наружу, крылья и лапки в стороны. Это все - наказание за то, что я ворую, - обреченно подумала Ледд, нервно теребя шнуровку на платье, больно впивавшемся в талию, и глядя себе под ноги.
Мертис, видимо, сжалился над женой и решил избавить ее от необходимости самой строить на голове нечто оригинальное, отличное от того, что было в прошлый раз. Того требовал мещанский этикет. Хочешь быть своим - из кожи вон лезь, только не будь скучным или, не приведи Азура, бережливым с деньгами. Мирасо, в детстве которой бывали времена, когда вся семья ела раз в день, такое поведение казалось глупым. "Милостивые Трибуны", - думала данмерка, чувствуя, как колючие зубчики гребня касаются скальпа. - Так даже дядя не ругается. Тоже мне, оригинал.

Ледд подняла глаза со столика, который гипнотизировала последних несколько минут, что Мертис ее причесывал, и посмотрела в зеркало. На "благородную госпожу". Брови, необычно черные, удивленно поползли вверх, уголки губ - наоборот непроизвольно опустились.
Милостивая Азура, я похожа на шлюху. Редоранскую шлюху.
-С-спасибо, - обронила Мирасо, вставая с места и стараясь не смотреть на мужа. - Я... Пожалуй, надену шляпу. На улице солнце, а я не хочу загореть... Еще веснушки выступят, не приведи Азура, - девушка, в панике пуча глаза, чего муж уже видеть не мог, потому как в коридоре она оказалась в мгновение ока, отправилась искать оный головной убор.

На ходу доев кусок рулета, вместе с которым она употребила внутрь и большую часть своей помады, благородная сэра Ледд в своей благородной шляпе с черной, будто бы траурной, вуалью, в сопровождении благородного же Мертиса вышла на улицу. Уже отвыкшая от прогулок, она была внутренне рада возможности прошвырнуться по рынку, но руки ее, сомкнутые в замок за спиной, были по-прежнему мокрые от пота и нервно мяли пальцы. Данмерка боялась. И правильно делала. Только не смотреть. Не смотреть на прилавок. Смотри на лица, но не на вещи, - Мирасо, пока поспевала за длинноногим мужем, пиная носками туфель длинный подол, занималась самовнушением. Обычно помогало, но иногда Мертиса, в отличие от торговца, не уследившего за ловкими ручонками супруги, прилюдно морально унижали. Ледд понимала, что вряд ли он ей это когда-то простит, и чувствовала себя виноватой, но в то же время негодовала - знает же, что это случится. Она уже сто раз объясняла, что не понимает, как и почему это делает. Зачем тогда раз за разом берет ее с собой на этот скампов рынок?

Когда они остановились, девушка подняла глаза с дороги и обреченно-выжидающе уставилась на Мертиса. Молча ожидала, что умного он ей скажет. Однако, внимание ее тут же привлек некто, замаячивший за плечом мужа, буквально в паре метров от них - цепкий взгляд уловил знакомый силуэт. Силуэт, спустя пару секунд, тоже ее заметил. Мирасо же поспешно отвела глаза и повернулась к Теласу боком, чтобы вуаль, упав на лицо, не позволила ему рассмотреть ее внимательнее. Нечего Ледду знать, что у нее такие подозрительные, пусть и по сути своей безвредные, знакомые. В благородном обществе ведь таких осуждают...

[nick]Мирасо Ледд[/nick]

Отредактировано Мирасо Дрет (20.04.2017 14:46:16)

[nick]Мирасо Ледд[/nick]
Совместно
-Это не хлеб, а рулет, - буркнула Мирасо, чрезвычайно смущенная чрезмерным вниманием мужа к ее внешнему виду. Подчиняясь направлению отряхивания, данмерка вынуждена была развернуться к нему лицом, таким образом открывая его и для прохожих. На нелепости уже сложившейся ситуации, в которой взрослую мерку прилюдно чистит от крошек ее собственный муж, добавило то, что Телас ее все-таки узнал – теперь, подумала девица, все будут знать, что она жрет крошащиеся сладкие рулеты, будучи притом разодета в пух и прах.
-Драсти, - вякнула она в сторону вора, решив этим и ограничиться.
Мертис, однако, вдруг прекратил чистить дорогущий редоранский шмот и застыл на месте, словно каланчу проглотил. Появление Данеля, судя по всему, вызвало у него еще большее волнение, чем у супруги, не знавшей, куда деваться от стыда. Мирасо, глядя не иначе, как исподлобья, проследила за взглядом Ледда. Выяснилось, что смотрит он не только на вора, но и на какую-то щуплую девицу с татуировками на лице, которая отвечает данмеру взглядом, полным презрения.
-Эм, ну, - вякнула данмерка, недоумевающе глядя на собственную руку, отныне прижатую к боку Мертиса, просьба которого ввела ее в окончательный диссонанс. – Ее, - она кивнула на девицу, видом напоминавшую одну из эшлендерских танцовщиц, какими их видела Мирасо в лагере Ахеммуза. – Я не знаю. А вот этого, - она показала пальцем на Теласа. – Я… Лет двадцать, кхм, назад, на улице встретила. Не друзья они мне… В общем.
Телас добродушно пырился на Мирасо и несколько недоуменно поглядывал на ее спутника. Не друзья? Ну вот, допрыгались.
-Кхе, мда, можно сказать, у нас было общее хобби, - добавил смешливый Данель, маскируя смех под покашливание. - Вот этого зовут Данель Телас, серджо, - данмер в ожидании уставился на разодетого сноба, чтобы тот тоже не забыл представиться.
Мертис кивал как заведенный. Натянутая улыбка не покидала его лица. Хмыкнул, возвращая себе чуть более естественный вид, кончиками пальцев пригладил бороду и торжественно произнес.
- Ну что ты, Мирасо, не стесняйся. Серджо Телас, - выдавил из себя вежливое обращение, а сам поморщил нос, как подобает благородному телваннийскому дворянину. - Наш добрый друг серджо Телас (потому что твои друзья это мои друзья, дорогая) явно хорошо с тобой знаком. А его... даму, ты точно не помнишь? Ты у меня такая рассеянная временами. Даже за своими вещами уследить не можешь. Вот помнишь, как ты потеряла тот чудесный... комплектик кружевного... кружевной одежды из шелка? По алинорской моде, заметьте. Так жаль было...
Смутившаяся было Мирасо усилием воли сдержалась от абсолютно неблагородной ругани в адрес Теласа, который явно веселился, слушая беседу супругов. Хобби! Общее! Видит Азура, останься они после этого наедине, она даст ему по уху. И скалкой по лбу, чтобы думал в следующий раз, что и кому говорит.
-Знаком, но не хорошо, - неожиданно резко заметила данмерка, одними глазами обещая вору все муки, что могут ожидать смертного в Обливионе. – А даму я вижу первый раз в жизни, уж поверь мне. Я хорошо помню лица, - добавила Мирасо, не взглянув на незнакомку во второй раз, но уставившись Мертису в лицо, где тщетно пыталась вычислить мотивы его странного поведения. – Я его не потеряла. Его у меня украли, - ответствовала данмерка в ответ на последнюю реплику мужа, снова сдерживая себя, чтобы не сострить насчет его собственной рассеянности.
- Украли, украли... о боги, Мирасо, ну кому его красть? Нашему слуге босмеру? Эх...
Мертис с выражением терпеливым и снисходительным одновременно покачал головой. Вздохнул страдальчески от непроходимой наивности жены и только затем посмотрел на Ишуннидан. Эшлендерка стиснула зубы, ответив ему безразличным взглядом.
- Сэра, вы все молчите. Прошу, представьтесь нам. Подруга серджо Теласа, друга моей жены, и моя подруга тоже.
Данмерка шумно вздохнула. Хотелось только уйти. Весь этот разговор - глупый фарс, трата времени, но маслянистые глазенки недостойного данмерского рода мужчины, по отвратительности своей, сравнимого с отрыжкой больного гуара, чье брюхо гниет заживо и полнится червями... Перевела дыхание. По глазам собеседника, она видела, что так просто им уйти не дадут. Старательно (и безуспешно) изображая сиродильский акцент, эшлендерка сказала на тамриэлике:
- Ия нье говарить... говарю на данмэрисэ. Прастите.
Мертис подавился смешком. Благородный телваннийский дворянин закатил глаза, а затем с издевкой улыбнулся, спросив на том же языке:
- А-а, так юная сера н'вах?
От слова на "Н" эшлендерка покраснела от возмущения, но с каменным лицом кивнула.
- Ясно-ясно. Во имя Мудрости Вивека, как интересно! - воскликнул Мертис. Пальцами он ритмично постукивал по своему бедру. - Серджо Телас, как же вы с юной серой встретились, э-э-эм?
Данель, все это время переводивший взгляд с одного участника этой бессмысленной беседы на другого, начал, наконец, чувствовать себя неуютно. Сноб, который так и не представился, ничего, кроме неприязни, не вызывал. Еще и таращился.
-Так, э... Я много путешествовал, - Телас нервно покосился на Ишуннидан. - С кем только не познакомишься в странствиях! Ну, собственно, э... Что ж. Приятно было познакомиться. Серджо, Мирасо, - вор кивнул Мертису и данмерке. - Удачного денечка. Всего доброго...
- Что вы! Что вы серджо! Никуда вы не пойдете! - неождианно зловеще выпалил Ледд, прежде чем снова приветливо улыбнуться. - Мирасо, ты ведешь себя как плохая хозяйка, право же. Пригласи своих друзей к нам домой. Такая встреча не должна пройти даром. Вы просто обязаны отужинать у нас.
Телас, уже ненавязчиво оттаскивающий Ишунниадан за локоть в сторону от Дрет и ее муженька, изобразил на лице высшей степени озадаченность.
Мертис продолжал вести себя на редкость неадекватно – задирался к незнакомке, по сути, ничего ему не сделавшей, задавал бессмысленные вопросы, звучавшие, как риторические. Мирасо виновато глянула на девицу и снова перевела взгляд на мужа, который в тот же момент обвинил ее в негостеприимстве. Данмерка удивленно вытянула на него лицо и часто заморгала. С чего бы ей звать этих двоих на ужин? Она, в общем-то, действительно ни радушием, ни дружелюбностью не отличалась, а оттого слова Мертиса звучали вдвойне провокационно.
-Я тебе уже сказала, не друзья они мне, - процедила Мирасо, окончательно обозленная придирками супруга. – Пусть идут своей дорогой, Азура с ними.
- Мирасо... - холодно, строго возразил Мертис. - Дружеские связи это очень важно. Важно, Мирасо.
Данмерка сделала лицо кирпичом, устало глядя на Мертиса, как на безобидного уличного сумасшедшего. И заело у него про эту «дружбу», которой тут, в общем-то, не пахло совсем. Атмосфера внутри этого данмерского квартета была скорее напряженно-неприязненной, чем по-дружески теплой. Лучше, впрочем, сделать ему одолжение, чтобы муженек-социальная бабочка заткнулся уже наконец.
-Телас, - с затаенной угрозой – «даже не вздумай явиться ко мне домой» - протянула Мирасо, глядя на названного вора. – Ты и твоя дама могут прийти к нам домой сегодня вечером. Если захотите…, - Ледд покосилась на супруга, словно вопрошая – ну что, доволен?
- Мы будем очень рады вас видеть. Очень. Не могу сказать, что Мирасо чудесно готовит, но для этого у нас есть прекрасный повар.
Данель перестал понимать, что происходит, даже чуть руками не развел. Брови поползли вверх, придавая физиономии недоумевающее выражение.
-Спасибо за приглашение. Но, пожалуй, времени так мало, а дел так много. Вы очень любезны, - напоследок данмер осклабился в сторону Мертиса.
Не выдержала уже Ишуннидан. Без лишних церемоний и слов, дивясь глупости меров Дома, она прошла мимо Мертиса и больше не оглядывалась назад. Как следовало поступить как только они встретили этого умалишенного. Ледд обернулся глядя ей и Теласу вслед. Убедившись, что его недвание собеседники не обращают на него внимания, Мертис оглядел рынок. Взор его остановился на беспризорном мальчишке.
- Мирасо, как моя жена, ты должна меня слушаться и стараться ради нашего с тобой общего блага, - голос звучал глухо. Серое лицо бледнее и мрачнее обычного. - А поскольку я глава семьи, то мне виднее, как этого блага достичь. Хватит. Мы поговорим об этом дома. Стой тут и ни с места.
Мужчина быстро, почти бегом пересек площадь, направляясь к мальчишке, которого только что приметил. Данмер то и дело оглядывался на удалявшихся Теласа и Ишуннидан. О чем Ледд говорил - неизвестно. Мирасо могла лишь видеть, как ее муж отсчитал десяток монет, а ребенок бросился за ее старым знакомым и незнакомкой.
- Мы идем домой, - безаппеляционно зявил Мертис.
Если бы Мертис вздумал посмотреть на Мирасо перед тем, как уйти, он бы наверняка опешил от объемов ненависти, которые излучал ее взгляд. «Слушаться главу семьи», как же. Знакомые слова. Только вот от родного дяди их было слышать как-то менее неприятно, чем от муженька, поведение которого было непонятно, а на слова хотелось только огрызаться. Снова проглотив обиду – из страха, конечно, – Ледд осталась на месте, глядя на прилавок, возле которого ей и сказали стоять.
-Домой так домой, - процедила Мирасо, когда он вернулся, скрещивая руки на груди и топая следом за супругом в однозначно указанном направлении.

В обыденном Ишуннидан научилась находить покой.
Сколько раз она это делала? Задавала все те же вопросы, осматривала, готовила настойки и мази? В ответ ей звучали знакомые слова и фразы, разве что теперь на данмерисе, а не на эшлендисе. Ничего нового. Почти скучно.
Однако, видят Боги и Предки, скуку сильно недооценивают. Она сама совершала такую ошибку.

В тишине и тихих разговорах день плавно перетек в вечер. В маленьком редоранском доме зажглись лампы и свечи. Вскоре потянуло запахом теплой каши из семян и чая. Хозяйка, что поначалу поглядывала на Данеля косо, заметно смягчилась и приняла его, как настоящего гостя. Его накормили и усадили у очага, но смысл и содержание многих разговоров ускользнуло от него. Тихие голоса женщин хранили от вора то, что их обладательницы желали сохранить в тайне.
“Он Дому и мужу моему послушен. Ученик Путей новых и прямых, Дорог, по которым Мудрые ходят”, - единственное объяснение о присутствии Теласа, которое дала девушка.
Женщина не поняла ответа Ишунндин. Она смотрела на эшлендерку растерянно, в ожидании разъяснений, но шаманка промолчала. Только посмотрела на свою соседку из-под бровей, долгим и загадочным взглядом. Это всегда пресекало вопросы, которые должны были прозвучать вслух. Они не исчезали, но оставались в тишине чужого рассудка, как Ишуннидан того и желала.

- Сэра, вы скоро вернетесь к себе домой?
Вопрос прозвучал уже когда эшлендерка стояла в дверях. Капюшон укрывал ее лицо, бросал тень на глаза, не давал разглядеть морщины, которые пролегли по серому лбу.
- Нужда иное велит во дни эти, - тихо сказала шаманка и жестом подозвала свою бывшую соседку к себе.
В руке Ишуннидан появился призванный кинжал. Все еще окруженное фиолетовой дымкой лезвие рассекло ладонь и исчезло. Девушка бесстрастными глазами смотрела, как ее рука наполняется кровью. Соседка уже подобное видела, но эшлендерка отмечала про себя, как жительница Блэклайта, дочь города, пытается скрыть свою неприязнь от вида ритуала.
Неведающая, незнающая – лишь на словах они желают постичь мудрость предков и Старые Пути.
Она откроет им глаза: уважение к ней вынудит их смотреть, почтение к Традициям заставит.

Невозмутимо шаманка обмакнула пальцы в собственную кровь и нарисовала на лбу у женщины знак, затем другой и третий. Нараспев, мягким голосом она произнесла на эшлендисе:

- Благославенна будь Предками нашими, милостью премудрых и древних Богов. Их воля да направит твои стопы путем прямым и мирным. Благославенно будь дитя твое. Да прочертит для него Владычица Ночного Неба путь спокойный среди звезд. В темнейший час да осветят Луны ему тропу верную из тысяч путей пагубных. В миг каждый от рассвета до заката, да пребудет с ним Матери Роз милость. Мефала да дарует ему видение в тенях и мраке темнейшем. Да не устрашится он Черного Часа, а найдет в нем силу для победы. Шепот Прядильщицы да наполнит его душу прозрением помыслов и замыслов чужих. Сила духа его и храбрость, да достойны будут гордости и свирепости Принца Воинов. Взор его к Боэтии да обратится, за могуществом, к которому стремиться будет он. Предки! Духи в ветре, пламени, земле, плоти и костях наших! Дитя укрепите, крови от крови вашей укрепите! По праву Мудрой, по праву Воли своей взываю я к вам и заклинаю! То, что сказано, да воплотится! Да быть тому!

Ишуннидан замолчала. Прикрыв глаза, касаясь окровавленными пальцами лба будущей матери, шаманка просто стояла, давая всем присутствующим погрузиться в пустоту тишины. Девушка знала, что в безмолвии громче звучат голоса мыслей, а затем рассудок начинает вплетать иллюзии в слышимое и видимое. Меры из ее племени говорили, что после молитв и гимнов Мудрой Женщины, Предки шептали им, являлись в тенях.
Правда или нет – это могло укрепить веру, убедить в могуществе и присутствии духов.

- Спасибо вам за все, сэра. Да пребудет с вами милость Серин. Прецедент

Улыбка женщины вышла натянутой: она смотрела, как эшлендерка невозмутимо вытирает кровь о кухонное полотенце. Будущая мать то и дело поглядывала на кадку с водой, явно желая поскорее смыть знаки у нее на лбу.
Сколько раз она произносила те же молитвы? Отмечала кровью меров и взывала к Богам и Предкам? Больше, чем может сосчитать. До дня, когда она покинула Вварденфелл, ее всегда искренне благодарили за проведение ритуалов.
На материке Старые Пути чтили и уважали только на словах.
Шаманка видела все, но не удостоила подобную неблагодарность вниманием. Она попрощалась, как подобает Мудрой Женщине: с непроницаемым и загадочным выражением лица, едва склонила голову в кивке.

Тот же вид она хранила, когда шла, почти плыла по городу. Эшлендерка старалась смотреть по сторонам, все так же остерегаясь прохожих, но… было легче. Спокойнее. Иллюзия покоя настигла ее.
Шаманка иногда бросала взгляд на Данеля. Жители материка не любили молчание, эшлендеры не любили пустые слова. Ей нечего было сказать вору, хотя ситуация и требовала каких-то слов. Даже пустых.

- Думается… мне думается… - она сжала губы и нахмурилась. – Те, кто только свет дня видит, во тьме слепы и беззащитны.
Данмерка остановилась.
- Народ кимерский тем был отличен, что по зову Бога, теплые берега отринул во имя истины. На Восток она звала их, от Запада и тлетворного влиянья его прочь, прочь! То Предков наших путем стало и по нему идти всем пращурам их… нам. Но много боли в истине. Она есть пламя по природе своей и держать его в руках своих не каждому по силе. Живет ли воля еще в вас пламя объять?
Она повернулась вокруг своей оси, озирая город вокруг, задерживая взор на серых лицах и вглядываясь в красные глаза.
- Неужто день придет, когда кожа и очи, душе подобно, златом станут?

Эшлендерка вновь посмотрела на Теласа, явно ожидая от него ответа, но мелькнуло что-то, отвлекло ее, заставив позабыть о воре.
Данмерка, с волосами цвета солнца, явно полукровка или даже чужеземка, но не это заставило шаманку впиться в незнакомку взглядом: она пыталась спрятаться от Ишуннидан, силилась скрыться от ее взора.
Значит за ней следовали.
Девушка прикрыла глаза и глубоко вздохнула. Как стая никс-гончих, что пытаются загнать дурзога. Излишне самоуверенные, жалкие псы, которые забыли о том, кто они: падальщики, охотящиеся на слабых, ибо сильные давят их как червей!

Ишуннидан резко изменила направление, уже твердым, чеканным шагом направилась в другую сторону. За ней последуют. Она знала это, рассчитывала на это. Минуя улочки Блэклайта одну за другой, данмерка искала возможность. Вскоре она предстала перед шаманкой в виде длинного переулка-тупика, укрытого тенями.

- Не страшись. За мной шаги свои направь с духом покойным, - тихо сказала шаманка Данелю и ступила в ловушку.

Она не оборачивалась, до момента, когда дальше идти было уже нельзя. Стены вокруг. Эшлендерка подняла голову, вгляделась в небеса в поисках Знаков. Ничего тишина.
Важно ли это? Душа горела решимостью, освещала дальнейший путь.
Шаманка подняла руку, и в фиолетовом сиянии появилось черное копье. Пальцы уверенно сжались на древке, когда Ишуннидан встретила противников лицом к лицу.
Четверо. Данмеры. Заблудшие души.

- Пролейте речи свои в тишину. Мне вам судьей быть, миловать или казнить.